Даниил Андреев "Роза Мира"
(М, 1993; прочитал в 1993-1995)

Книга-вызов. Вызов обыденному мышлению. Вызов атеизму и рационализму. Вызов прикованности ко времени. Вызов ортодоксальному христианству. Вызов пессимизму и оптимизму одновременно. Наверное, и вызов автора самому себе, но об этом судить невозможно...

Читать эту книгу поначалу было трудно. Я увязал в авторских терминах, в авторской самоуверенности, в абсурдном сумасшествии предлагаемой информации.

Потом я вдруг обнаружил, что вошёл в эту реальность. Ощущение сумасшествия и потом - то подкатывало, то откатывало. Но я вдруг понял, что мало какое здравомыслие так интересно и содержательно, как ничем не удостоверенные и заумные рассказы этого визионера.

Даже если предположить, что все эти "трансфизические" и "метаисторические" картины представляют собой всего лишь поэтическую интерпретацию автором устройства и развития человеческой жизни, уже и в этом случае книга заслуживает серьёзного внимания. Незаурядная эрудиция и острое переживание истории дают Даниилу Андрееву полное право на выбранную им стилистику. К поэту понятие сумасшествия не применимо.

Но на этой удобной позиции мне удержаться не удалось. Вынужден признаться, что свидетельства Даниила Андреева представляются мне в значительной степени достоверными. Не хочу рассуждать о бесчисленных косвенных подтверждениях рисуемых им картин (подтверждениях сущностных, а не в смысле мелких подробностей), но и мой собственный жизненный опыт, далёкий от мистических озарений, то и дело резонировал на прочитанное.

Удивительными были и некоторые чисто личные совпадения. Самое пронзительное из них - описание поля подсолнечников, углубившее моё собственное детское воспоминание. Воспоминание это я написал задолго до чтения "Розы мира", оно даже опубликовано в книге "Этюды о непонятном" за четыре года до этого. Но не это главное.

Главное - то, что "Роза Мира" помогала мне понять многие недостаточно понятные ранее явления. Не буду говорить о таких вещах, как исторические коллизии или судьбы великих, где каждый умный и оригинальный взгляд расширяет понимание. Скажу только - для примера - о феномене Кастанеды.

Читая Кастанеду, я тоже постепенно пришел к ощущению реальности того, что он описывает. Но это книги-антиподы.

Кастанеда описывает виденные им реальности (в этом он достоверен), но его понимание этих реальностей и их взаимосвязей по-детски беспомощно. Его духовная инфантильность удручает, и те интерпретации, с помощью которых он (или дон Хуан, или "новые маги" в целом, это не так важно) обобщает свой опыт, напоминают авторитетные описания взрослой жизни, которыми более опытный дошкольник снисходительно делится со своими сверстниками.

Андреев помогает понять, с помощью каких сил и на основании каких реальных "слоёв" нашего мира можно (не будем говорить о том, нужно ли) получать магический опыт, эквивалентный откровениям Кастанеды. Духовная составляющая расставляет акценты, необходимые для взрослого, зрелого, ответственного понимания реальностей, сколько бы их ни было.

Конечно, некоторые аспекты "Розы Мира" мне трудно принять как естественные для себя. Трудно с представлениями о реинкарнации, хотя они мне кажутся неизбежными для включения в христианский кругозор, но внутреннего, органического опыта, связанного с этими представлениями, у меня нет. Трудно с концепцией незавершённости миссии Христа. Трудно с перетряхиванием представления о Троице... Но всё это - труд, необходимый для души и не приводящий к быстрому решительному результату. И за эти трудные вещи - спасибо Даниилу Андрееву, независимо от результатов моей собственной внутренней работы.

И наконец ещё об одном важнейшем свойстве "Розы Мира". Эта книга представляется мне книгой практической. Да, она написана идеалистом, он этого не скрывает, но весь её пафос направлен на угадывание наиболее здоровой ветви эволюции (по Шардену).

Своей попыткой угадать время и место начального развития этой ветви Даниил Андреев бросает вызов (ещё один вызов!) каждому человеку.

Ещё не дочитав книгу, я даже бросился писать некое открытое письмо, которое могло бы стать, как мне вдруг представилось, один из импульсов для постепенного воплощения "розомировской" идеи. Написал, обсудил с сыном, который перед этим и убедил меня прочитать "Розу Мира", - и засомневался в его содержательности, своевременности, полезности. Но не в письме дело, а в том факте, что я пустился писать его. Это факт практического действия книги, её побудительного императива.

И я буду уповать на множество новых фактов такого рода, более мощных и более дееспособных, поддерживая в себе готовность принять участие в этой странной деятельности, порожденной странной, могучей, героической книгой.

Конкордия Антарова "Две жизни"
(М, 1994; прочитал весной-летом 1995)

Ну, удружил мне мой друг Сергей Трофимов! В одну из наших редких встреч, сам не дочитав первый том, махнул рукой и отдал его читать мне, чтобы я поскорее узнал, что это за книга. Начал я читать - и приуныл. Так мало времени для чтения, а тут... У всех положительных героев пронзительный взгляды, лучащиеся любовью лица, проникновенный голоса. У отрицательных, разумеется, всё наоборот. То и дело льются потоки слёз разного характера, благородство громоздится горами, а правильность главных действующих лиц можно укладывать километрами, как рельсы для железной дороги.

И таких четыре тома?!..

Да ещё этот флёр мистики, этот специфический привкус теософии... Ну и ну!..

Внутренне причитая подобным образом, я всё-таки читал, читал, читал. В следующую встречу обменял первый том сразу на два следующих. Потом, долгое время спустя, получил и четвёртый том. И дочитал, печалясь немного, что повествование замерло, что нет ещё хоть одного тома, что не узнать уже про судьбы героев, не прочесть комментарии к ним.

Но свои комментарии я записать должен. Сейчас, пока живо реальное впечатление от прочитанного, пока оно на заместилось воспоминанием о впечатлении.

Не с самого начала, но довольно рано я стал испытывать от чтения, от погружения в этот странный мир, совершенно искусственный с литературной точки зрения, прилив энергии, радости, понимания простых и важных вещей. Каким образом этот патетический стиль мог производить такое действие, было не очень понятно. Постепенно до меня дошло, что это не благодаря стилю, а вопреки ему.

А чему благодаря?

Может быть, благодаря правдоподобности указателей, разбросанных по тексту? Указателей, имеющих вид поучений, изречений, девизов и прочих формулировок. Указателей, удостоверяющих, что Антарова испытывала острую потребность ориентироваться в этой жизни и посчитала своим долгом поделиться тем, что она поняла: оставила стрелки, затёсы, сигнальные знаки.

Люк Бессон "Артур и минипуты", "Артур и запретный город", "Артур и месть Урадалака"
(М, 2004; прочитал в декабре 2005)

Люк Бессон - хороший кинорежиссёр. Кинорежиссёром он остаётся и в литературе. Книгу читаешь как сценарий. В этом есть плюсы, есть и минусы. Много действия, много изобразительных подробностей, всё видишь своими глазами. Даже думаешь порою: и зачем нам нужно кино, если и так всё видно?

Но всё какое-то слишком декоративное. Всё хорошо видится, но ни за что особенно не переживаешь. Все персонажи довольно шаблонные, известные по другим источникам: книгам и фильмам. Переживания тоже довольно примитивные, привычные, не затрагивающие душу.

Психологически книга для детей. Но эрудиции требует скорее взрослой или развито-подростковой. В общем, скорее попса, чем настоящая литература. Но не вредная попса, вполне милая.

Татьяна Мазепина "Что рисуешь? Монголию"
(М, 2007)

Хорошая книга. А если принять во внимание, что это писательский дебют, что автору всего двадцать, - то просто замечательная. Мне было по-настоящему интересно читать.

А ведь я читал, наслушавшись уже рассказов своего сына Антона, который тоже был в этом путешествии, насмотревшись фотографий, то есть вроде бы более или менее всё это уже себе представляя.

Но у каждого из путешественников, какой бы группой они ни ехали, СВОЁ путешествие. Вот только передать это "своё" не у каждого получается. У Татьяны Мазепиной получилось - и это главная её удача.

Получилось передать своё восприятие, свои переживания, происходившие в Монголии, но охватывающие главные моменты всей её жизни, главные чувства. Получилось передать, попробую так выразиться, внутреннюю поэзию этого путешествия и ту энергию, которую автор сумел набрать для себя на будущее. Это не энергия неожиданной экзотики, которой в книге (да и в Монголии вообще) не так уж много. Это готовность к восприятию, осмыслению, переживанию, усвоению каждой новой крупицы бытия, которую дарит нам жизнь. А если говорить точнее - дарит Тот, с кем довелось Татьяне говорить посреди пустыни. И это уже почти библейский мотив!..

Думаю, такой книги у неё уже не будет. Будут книги лучше, интереснее, глубже, но не будет уже этой ПЕРВОНАЧАЛЬНОСТИ письма, которой особенно ценна именно эта книга. Поэтому многие её особенности, которые, отстранённо говоря, можно было бы считать недочётами (избыток восторженности, а иногда и пафоса, мелкие стилистические сбои, композиционная неискушённость), являются скорее достоинствами изложения, придающими ему своеобразное очарование и неповторимость.

Свой взгляд на жизнь, своя интонация - это громадная удача для первой книги. И мне кажется, что эти достоинства будут со временем, с другими книгами, только усиливаться. А значит у нас, читателей, появился ещё один самобытный автор, и остаётся лишь ждать от него новых творческих этапов жизни - и новых книг.

Пол Остер "Мистер Вертиго"
(М, С-П, 2005; прочитал в октябре 2006)

Вторичная литература, наводящая на воспоминания о Ричарде Бахе (мальчика обучают летать), Михаиле Булгакове ("мастер") и пр. После завершения основного сюжета автор с трудом возобновляет его снова и снова, всё скучнее и скучнее. Но он знает, что бывает настоящая литература, и сам говорит о книге Спинозы, которую хочется перечитать, когда ещё и до конца не дошёл, так что можно читать всю жизнь. Однако сам создал книгу совершенно другой природы. Наверное, не хотел заниматься шлифовкой линз, как Спиноза.

Мария Романушко "В свете старого софита"
(М, 2006)

Это неправильная книга! Её невозможно причислить к какому-нибудь нормальному литературному жанру. Это не воспоминания. Уже вначале, когда автор пишет о "побережье памяти", ощущаешь совершенно не мемуарный стиль. Стиль художественной прозы, или даже прозы поэтической - с пронзительными образами и метафорическим мышлением. Но это не роман и не повесть в обычном смысле, где сюжетная канва всецело во власти автора, старающегося занять читателя. Чувство полнейшей достоверности происходящего сопровождает нас от первой страницы до последней. Больше всего это похоже на роман, героиня которого, уставшая от ложных интерпретаций её жизни автором, решила сама взяться за дело - и переписала всё от своего имени: мол, вот как было на самом деле. Может быть, на это намекает фамилия автора: Романушко? Но ведь и сама эта фамилия - настоящая!..

Поначалу может показаться типичным сюжет: молодая девушка, приехавшая на завоевание столицы. Но нет этого завоевания. Напротив, многие поступки героини, да и сам строй её мыслей - антизавовевательны. Она не рвётся развивать успех, использовать знакомства, строить карьеру. Она не завоёвывает, а разыскивает. Разыскивает саму себя.

Здесь говорится о поисках смысла жизни в том возрасте, когда от результатов этого поиска зависит вся последующая жизнь (смысла жизни не в философском плане, а живого, собственного, ощущаемого всей душой). О поисках собственной личности среди огромного количества стандартных моделей, предлагаемых окружением со всех сторон. О поисках тех людей, которые помогут тебе обрести эту личность.

Книга полна чудесных подробностей, которые невозможно придумать. Разнообразные человеческие характеры и сами по себе не могут оставить читателя равнодушным, но ещё острее их восприятие становится, когда видишь их глазами героини - глазами юности, надежды на понимание и бескомпромиссности разочарований.

Каждый, кто искал и кто ищет смысл жизни, прочтёт эту книгу с увлечением. В чём-то узнавая себя, в чём-то видя, как это бывает по-другому. Наверное, такие книги-на- выкладку и не могут быть правильными, похожими на другие. Каждая из них - редкое исключение из правил.

Мария Романушко "Не под пустым небом"
(М, 2007)

Мы отучились переживать. Нельзя же переживать всерьёз боевики, триллеры и хорроры. В стилистике постмодерна невозможно никому сочувствовать. Да и не рассчитывают на это авторы. Так, пощекотать нервы обывателю...

Книга "Не под пустым небом" возвращает нам умение переживать и сочувствовать. Это её главное свойство. От первой главы, в которой судьба человеком обкусана несчастьями и трагическими конфликтами с самыми близкими людьми (так и называется глава: "Обкусанное небо"), - до печальной и вместе с тем чудесной "Метели жаворонков", восстанавливающей глубинное восприятие жизни.

Это повествование о жизни, в которой нет пустяков. В которой каждый встреченный человек, каждое небольшое событие несут в себе тайну и особый смысл. И со временем занимают своё место в той удивительной картине, которая называется человеческой судьбой. Неслучайность событий, происходящих с героиней книги, её растущая способность (человеческая и творческая, поэтическая) ощущать их духовное значение - с каждой страницей всё больше раскрывают камертонное звучание названия книги.

Вместе с тем здесь нет никаких умилительных фантазий. Здесь - настоящая жизнь, полная множеством подробностей, которые невозможно выдумать, полная запахов и красок, колоритнейших персонажей и примет своего времени: начала семидесятых годов двадцатого века. Но, благодаря присутствию Неба, расстилающегося над нами во все времена, это не воспоминания о прошлом, а рассказ о том "всегда", которое присутствует во всех человеческих временах.

Хотя и о прошлом тоже. Но оно предстаёт не таким, каким его представляют люди, ностальгирующие по нему, или сводящие с ним счёты, или пренебрегающие им как смутной предысторией современности. Мы видим людей, представляющих смысл и вкус этого времени, потому что они живут под Небом, соединяющим все времена. Людей известных, как Александр Мень или Евгений Долматовский, и людей менее известных, но не менее значительных для нас всех, а особенно - для героини книги. Потому что именно встречи с этими людьми определяют её судьбу, развитие её души.

Тут мы подходим к самой удивительной особенности этой книги. К её абсолютной невыдуманности! Художественная, полупрозаическая-полупоэтическая книга оказывается не изысканной смесью реальности с вымыслом, а свидетельством о жизни. Как и остальные книги Марии Романушко. Её произведения перекликаются друг с другом. Читая одно из них, встречаешься с людьми и обстоятельствами жизни, с которыми встречался в других. Но нет никаких повторов. Каждый раз встречаешься с новым, своеобразным и оригинально развёрнутым художественным миром. Потому что тайна человеческих судеб неисчерпаема. Так же как способность души переживать их, сочувствовать им, учиться у них.