Виктор Кротов
Проза Невышедшие книги Собрание несочинений
 
Из книги
 
 
на главную
       
 

"Чем я занимался"

    В моём процветающем мире
ношу я много погибших миров.
 
      Тагор

Основную часть этого сборника можно было бы озаглавить "Из занятий наукой". Это не означает, что я собираюсь строить из себя учёного. Ещё во время учёбы на мехмате мне стало ясно, что я не призван заниматься той прекрасной теоретико-математической наукой, которую нам преподавали те, кто призван был ею заниматься. За тринадцать лет работы в академическом институте я постепенно освободился и от искушения проявить себя в научно-прикладной области. Сначала увяло влечение к внешнему антуражу научной карьеры (командировки, конференции, публикации, диссертации). Потом, по мере углубления в философские занятия, стал отходить на задний план интерес и к самим научным методам осознания жизни. Правда, решимости бросить эти дела мне не хватало, но судьба мне помогла - и я перешёл в программисты.

Сюда я включил бы несколько эссе, посвящённых наиболее серьёзным приступам научных увлечений, которые мне довелось испытать за время своей "академической" работы. Вряд ли результаты этих увлечений, которые редко были доведениы до публикации и никогда - до окончательного итога, представляют именно научный интерес. Я отношусь к ним скорее как к фактам биографии, хотя обычный дневник был бы неподходящим местом для их описания. Так или иначе, я непрочь оглянуться на то, чем занимался когда-то.

Первым моим занятием-увлечением был "кластер-анализ", метод распознавания образов. На эту тему я писал диплом, с неё начал работу в своём отделе проблем уровня жизни. Эмпирические возможности методов распознавания интересовали меня больше, чем их теория. Особенно увлекательным мне казалось расширение обычных путей восприятия целостных образов. Вычислительная техника позволяла раскрывать в известном совершенно новые аспекты. Но реальность требовала другого: формализации человеческой интуиции, причём на самых примитивных её уровнях. Нужны были такие результаты вычислительных процедур, которые подтверждали бы те или иные априорные предположения... Когда-нибудь человек научится правильнее использовать и свои органические и электронно-вычислительные эвристические возможности: дополняя и стимулируя одни другими, а не подгоняя их друг к другу.

Несколько лет занимался "логнормалью". Суть в следующем. При изучении природы и общества методами математической статистики обычно исходят из гипотезы о "нормальном распределении" характеристик множества элементов той или иной совокупности. Гипотеза эта означает, что значения характеристик симметрично разбросаны вокруг некоторой средней величины, причём их число убывает с удалением от неё. Такой разброс имеет два параметра: значение средней и значение "дисперсии", то есть степени разброса. Однако во многих случаях яаления могут быть описаны гораздо точнее, если принять вместо этой гипотезы предположение о "логнормальном распределении" (то есть о нормальном распределении логарифмов характеристик). Тогда к двум предыдущим параметрам следует добавить третий: степень асимметрии распределения. При этом теоретический подход плохо состыкуется с прикладным использованием логнормального распределения. В классической форме представления "логнормальной кривой" используются параметры, мало пригодные для прикладных исследований. Из-за этого логнормальное распределение применяется довольно неуклюже. Мне удалось разработать более или менее сносную форму представления, отвечающую и теории и практическим нуждам. Это была и не теоретическая работа и не прикладная, хотя можно было объявить её и такой и такой, после чего перейти к пропаганде созданной модели, на что меня уже не хватило. Я попытался провести некоторые исследования с её помощью самостоятельно, но объём их стал расширяться настолько стремительно, что я с ужасом выпрыгнул из этого водоворота, затягивавшего меня в увлекательную, но не главную сферу деятельности.

Смысл этой работы заключался для меня в приглядывании к тем законам, на которых незаметно замешана наша жизнь. Чем более точную форму представления этих законов мы находим, тем глубже можем проникнуть в структуру мироустройства. Хотя впереди всё равно всегда остаётся масса недосягаемого. Удовольствием не только понять принцип, но и пронаблюдать конкретно один из таких путей рационального познания, сделать по нему несколько самостоятельных шагов я и обязан своей логнормали.

Ещё одним длительным занятием стала для меня социология. Одно из обследований (около 1500 семей в Таллине) мне довелось организовывать самому, начиная с составления вопросника и проведения пилотажа и кончая обработкой результатов на вычислительной машине. Не знаю точно, как выглядит работа института Гэлаппа в Америке, но в наших условиях всё это вызывало довольно сильное разочарование в возможностях социологии. Негативной поучительностью повеяло и от того международного сотрудничества, в рамках которого (проект "План-Конс" при Венском центре ЮНЕСКО) мы проводили это обследование. Вряд ли в этом так уж повинно различие в социальном устройстве стран, пытавшихся сравнить друг с другом результаты своих экономических и социологических исследований. Дело скорее в принципиальной беспомощьности коллективного изучения тех областей жизни, где пока что даже индивидуальное, более сосредоточенное исследование не достигает достаточной научности.

Социологические и демографические приёмы (с демографией я столкнулся в одном из приложений логнормальной модели), несмотря на их современный облик, напоминают о временах алхимии. Разница в том, что современной социо- и демо-алхимии не хватает старинного внимания к первоначалам. Пока эти науки не расстанутся с канонами идеологического формализма, им трудно проявить себя в чём-либо кроме чисто описательных функций.

Параллельно с одной из предыдущих тем я вёл некоторое время самостоятельно затеянное исследование по "эстетическому оцениванию." Задача ставилась так. Пусть имеется группа "объектов эстетического восприятия" (подборка стихов, выставка картин, альбом репродукций и т.д.) и группа людей, воспринимающих эти объекты (зрителей, читателей, экспертов). Как без особых искажений оценить восприятие объектов субъектами и охарактеризовать в этом отношении как первых, так и вторых?

Воспринимающие должны были оценить объекты самым простым образом: "нравится" или "не нравится". Затем (или одновременно) им предлагалось выделить те объекты, которые "очень нравятся". Какое содержание вкладывается в эти понятия, не разъяснялось. Зато потом, анализируя ответы, можно было попытаться понять, какое содержание вкладывали в свои оценки они сами. Для этого осуществлялся переход от трёхбальной шкалы к двухбальным шкалам: категория "нравится" объединялась с "очень нравится" или с "не нравится". Полученные по каждой из трёх шкал индивидуальные характеристики объектов и субъектов сопоставлялись с групповыми, а групповые сравнивались с вероятностными оценками (рассчитанными по методу Монте-Карло, то есть путём усреднения многих случайных оценок). Результаты сопоставлялись и с внешними характеристиками, причём некоторые из этих характеристик можно было включить в число параметров вероятностного оценивания. И так далее.

Проводя эксперименты по восприятию стихов в старших классах, я успел (до того, как перестал этим заниматься) получить некоторые любопытные результаты: например, тяготение слабых учеников к плохим стихам или большую согласованность независимых оценок среди девочек по сравнению с мальчиками. Интересные результаты были получены и для взрослых (в коллективах лабораторий нашего института). Были запланированы более тонкие и более показательные эксперименты с младшими детьми, с выставками, с группами студентов-заочников Литературного института, но чтобы этим заняться по-настоящему, необходимо было бросить всё остальное... Только близких приятелей я долго ещё заставлял оценивать по этому способу сборники своих стихов: итоги оценивания были всегда поучительнее общих эмоциональных откликов, а порою просто неожиданны.

Это исследование отчасти было замешано на азарте, на желании противопоставить существующим псевдонаучным методам более чуткий и близкий к реальности подход. Но вместе с тем хотелось понять или хотя бы ощутить, существует ли в эстетическом восприятии какая-нибудь объективность. Вроде бы существует. Но вопросы тут же стали разрастаться. Индивидуальна или коллективна эта объективность? Можно ли оценивать вкус, сопоставляя мнения публики с мнениями экспертов? Можно ли развивать вкус и предсказуемы ли при этом результаты?.. Мне до сих пор кажется, что этот простой в своей основе подход позволил бы нащупать множество тонких закономерностей.


С удовольствием написал бы для этой книги эссе о програмировании. Думаю, что в не столь отдалённом будущем с этим занятием будет связана значительная часть интеллектуальной деятельности человечества. Культура программирования рано или поздно станет существенным элементом человеческой жизни, как произошло некогда на более материальном уровне с техникой. Именно программирование, как мне кажется, явится реальным средоточием той тематики, которую так любит научная фантастика: андроиды, мышление машин, взаимодействие их с человеком...

Речь здесь шла бы не об опыте программирования (куда мне до американских асов этого дела), а о том, чем оно может быть полезно и чем опасно для человека, занимающегося им, что оно может дать людям в их повседневной жизни. Своим опытом, не столь уж обширным, я постарался бы воспользоваться лишь для оживления размышлений, относящихся к этому пока ещё довольно специфичному предмету.


Вошли бы сюда и некоторые гуманитарные темы, составив отдельную часть этого пёстрого альманаха.

Здесь нашлось бы место для подытоживания моих давних опытов с малыми формами стихосложения. Основным результатом этих попыток следует считать лишь наиболее удачные трёхстишия, но мне хотелось бы сформулировать и некоторые общие соображения относительно "нрава" малых стихотворных форм. Возможно, всё, что я могу сказать, хорошо известно литературоведению, но мне не известно, так ли это. Вдруг и моя лепта пригодится.

Хотел бы поместить сюда эссе о кинематографе под названием "Граф Кинемато", подвергающее некоторому сомнению пресловутую демократичность этого популярнейшего и симптоматичного для нашего времени жанра искусства. Этот богатый и изысканный граф, надменный и самовлюблённый, швыряет в толпу монетки удовольствия, требуя взамен чрезмерного внимания и почтения к себе. Можно сопоставить кино с литературой, с театром и т.д.. Не только мнимая демократичность кинематографа, но и другие привычные представления о нём заслуживают переосмысления. Например, его псевдореалистичность, которая представляет собой не что иное как сенсорный прессинг, подавляющий или по крайней мере тормозящий воображение и навязывающий сознанию правдоподобные, но уводящие от подлинной реальности выдумки. Например, его псевдоактуальность, соответствие сегодняшнему дню подменяющее модной тематикой, злободневными намёками и текущими идеологическими задачами актуальность духовную, наиболее насущную для человека...

Несмотря на сдержанное отношение к современному кино, я хотел бы коснуться и его сильных сторон - в основном потенциальных. У киноискусства есть большие возможности, которые пока редко проявляются осознанно, но с которыми связано, на мой совершенно не профессиональный взгляд, его будущее. В первую очередь, это его родство с изобразительным искусством, отодвинутое сейчас на второй план игровым направлением. Память об этом родстве хранит мультипликация, которая пока что идёт по неоправданно узкому руслу.

Можно было бы написать небольшой очерк о переводах. Мне пришлось переводить множество самых разнообразных текстов, среди которых были и занудные описания технических устройств, и французская "Энциклопедия полиции", и главы из книги о философии моды, и статьи по средневековой теологии, и рукопись о черкесских войнах первой половины прошлого века, и социологические материалы, и статьи по современной экономике, экологии, организации производства, вычислительной технике, сельскому хозяйству, музейному делу и т.д. Поскольку свободным владением языками я не отличаюсь, то каждый перевод становился для меня некоторым событием. Поневоле я читал переводимое так пристально, как не читаю даже самые любимые книги. Это повышенное внимание, а также связь переводов с нашей сегодняшней жизнью (ведь каждый из них кому-то понадобился) приводят к мысли, что взгляд сквозь этот пёстрый витраж позволил бы отметить некоторые своеобразные чёрточки сегодняшнего мира.


Содержание этого несочинения разношёрстно, о чём предупреждает и название. Но в нём должна проявиться своя внутренняя увязанность. Занятия одного человека, его интересы и даже случайные увлечения в разные периоды жизни не могут иметь общих знаменателей. Степень такой увязанности и определит, насколько книга окажется дневником занятий, а насколько - сборником разнородных заметок, каждая из которых должна будет тогда постоять за себя.

   
 
  Автор сайта: Ксения Кротова. Автор логотипа (портрета ВК): Мария Романушко. Автор постраничных афоризмов: сам ВК