Божья коровка Пятнашка

Самую весёлую из божьих коровок звали Пятнашка. Она обожала играть и больше ничем не занималась. "Как тебе не стыдно бездельничать! - сказал ей строгий жук Дормидонт. - Хоть бы молоко давала, как другие коровы". - "Я не простая коровка, а Божья, - ответила Пятнашка. Обычные коровы дают молоко, а я - радость. Пойдём поиграем?".

Сугроб и Ручеёк

Жил-был снежный Сугроб. Большой Сугроб. Ну, просто о-о-очень большой Сугроб. Белый, важный, солидный.

Любимым его занятием было считать снежинки, летящие с неба. Честно говоря, наших человеческих чисел сугроб не знал. Но это ему не мешало считать. Он придумывал числа сам. Это было очень удобно: никто не мог проверить, правильно ли он считает. Тем более, что и считал-то он про себя.

Нежась под снегопадом, он шептал:

- Один снежаток снежинок, другой снежаток... О, сильнее стали падать. Снежюжина снежинок, еще снежюжина... Во, как повалили: снежотня снежинок, еще, еще... Снежисяча снежинок... Снежильон!.. Снежильярд!..

Неподалеку от Сугроба ребята сделали снежную Бабу. Она восхищалась Сугробом, его величиной и учёностью. А он ей рассказывал:

- Ко мне снежинки так и липнут. Почти все ко мне собираются. Поэтому я и возвышаюсь надо всеми.

На самом деле Сугроб возник из снега, который дворник счищал с дороги. Снежинки только сверху окутывали его, как и всё вокруг, белым покрывалом. Но Сугробу нравилось думать, что он особенно притягателен.

Однажды посреди зимы настала оттепель. Оттепель похожа на весну, только после весны наступает лето, а после оттепели - снова зима. Эта оттепель была - ну, просто о-о-очень похожа на весну.

Сначала стаял пушистый снежок на ветках деревьев. Потом снег стал таять всюду, где он лежал тонким слоем. На крышах и навесах появились сосульки, и с них капали капли.

А возле Сугроба появился узенький весёлый Ручеёк. Целый день он журчал свои песенки, особенно если выглядывало солнце, и замолкал только вечером, когда ночной холодок превращал его в серебристую полоску льда. Песенки у него были про то, как приятно течь по миру и сверкать под солнечными лучами. И про то, что когда-нибудь придёт Большая Весна, а сейчас вперёд неё забежала её сестричка, Маленькая Весна. Так Ручеёк называл оттепель.

Солидный Сугроб был недоволен таким соседством. Ручеёк своим журчаньем мешал ему думать о своём величии. И уж тем более мешал считать снежинки.

Правда, когда шёл снег, снежинки теперь превращались в капельки, не долетая до земли. И Сугробу приходилось считать совсем по-новому:

- Один мокряток снежинок, другой мокряток... Мокрюжина снежинок, еще мокрюжина... Мокрисяча снежинок... Мокрильон!.. Мокрильярд!..

А тут ещё Ручеёк сбивал его своим журчаньем!..

Даже снежной Бабе не мог Сугроб пожаловаться. Не стало снежной Бабы. Может, она продержалась бы и в оттепель, но пришли ребята и сломали её. Это были другие ребята - не лепильщики, а ломальщики. И разломанная снежная Баба растаяла очень быстро. Трудно уцелеть, если тебя поломали.

Сугробу ничего не оставалось, как ворчать на Ручейка:

- Какой же ты всё-таки неугомонный!.. Гляди, какая спокойная лужа осталась после снежной Бабы. Не журчит, не бежит. Или с меня брал бы пример. Хоть и оттепель, а я всё равно спокоен. С места не срываюсь, шума не поднимаю...

Ручейку почему-то речи Сугроба казались о-о-очень смешными. Он прямо заливался:

- Ой, как смешно вы, Сугроб, шутите!.. Хи-хи-хи!.. Буль-буль-буль!.. Неужели вам никогда не хотелось сорваться с места, помчаться, зажурчать, запеть?.. Это же так здорово!..

В глубине души Сугроб чувствовал, как что-то в нём откликается Ручейку. Всё-таки Сугроб состоял из снежинок, каждая из которых прилетела на землю с неба, где она была капелькой. И каждая знала, что когда-нибудь она снова станет капелькой и потечёт в дальнее путешествие.

Но Сугроб не позволял себе думать о глупостях. Он стал таким великим. Разве он может позволить себе растекаться и распевать журчащие песенки?.. Ни в коем случае!

И он продолжал ворчать:

- Зима - это время тихое, спокойное. Зима любит молчаливых, терпеливых, застывших. А ты тут со своим журчанием, бульканьем, спешкой... Откуда только такие берутся?..

- Хи-хи-хи!.. Буль-буль-буль!.. - веселился Ручеёк. - Неужели вы, Сугроб, не знаете, откуда я взялся?.. Ой, как смешно!.. А почему это вы так уменьшились за последнее время?..

Действительно, Сугроб за время оттепели хоть и не растаял, а всё же немного сжался. И потемнел - потому что давно уже снежинки не окутывали его белым покрывалом. Но он не хотел об этом думать и сердился ещё больше:

- Совершенно мне не интересно, откуда такие дерзкие болтуны и непоседы возникают. Лучше бы ты помолчал, чем дразниться. Мало ли что тебе показалось...

Но Ручеёк не унимался:

- Ой, не могу!.. Ну вы подумайте, подумайте - откуда я взялся, если я возле вас, Сугроб, начинаюсь... Хи-хи-хи!.. Буль-буль-буль!..

Сугроб задумался. Откуда же, в самом деле, взялся Ручеёк? Ведь если снег в оттепель тает... И если снежная Баба превратилась в лужу воды... И если Ручеёк начинается от него, от Сугроба...

И тут Сугроб почувствовал всеми своими снежинками, которые были в нём накоплены, что он радуется Ручейку. Сугроб понял, что он всё время втайне мечтал стать текучим и бегучим. Понял, что ему всегда хотелось журчать и петь. Просто он стал большим и решил, что не годиться ему мечтать о таких глупостях.

Первый раз Сугроб обратился к Ручейку без ворчания:

- Значит, мы с тобой - одно и тоже?.. Я состою из капелек, ставших снежинками, а ты из снежинок, ставших капельками?..

Первый раз Сугроб с удовольствием стал слушать, что поёт ему в ответ Ручеёк.

А на следующий день оттепель кончилась. Ручеёк, который ночью превратился в серебристую полоску льда, наутро уже не оттаял.

Сугроб перестал уменьшаться - и даже начал расти снова, потому что снежинки опять стали окутывать его белым покрывалом. Да и дворник помогал Сугробу расти, подкидывая ему лопатой снег с дорожки.

Ребята-лепильщики сделали новую снежную Бабу. Она тут же начала восхищаться Сугробом. Но Сугроб уже не важничал так, как прежде.

Он очень скучал по весёлому Ручейку. И ждал, когда придёт Большая Весна. Ведь тогда Ручеёк побежит снова и снова зажурчит свои весёлые песенки.

Почему-то теперь Сугроб уже не боялся думать о том, что сам он весной непременно растает.

Окно в одну сторону

Пришло Морту время умирать. Он и умер. Перешёл в другой мир, там тоже интересно. Нашёл окно в земную жизнь. Видит, родные его плачут и горюют. Он им кричит: "Ничего, здесь тоже интересно. Ещё встретимся!..". Да окно это - в одну сторону. Не видят его, не слышат. Только дочка вдруг - прислушалась, улыбнулась и зашептала что-то остальным. "Фух-х, докричался", - обрадовался Морт и пошёл другой мир осматривать.

Кругодыры

Вокруг огромной бездонной дыры жили кругодыры. Самым главным в жизни была для них эта дыра, потому они так себя и называли. А уж вслед за ними называли их так и все остальные.

Думаете, легко жить вокруг дыры? Ну, уж нет! Надо постоянно помнить, что дыра рядом. Ведь свалиться в неё никому не хочется. Поэтому повсюду у кругодыров были развешаны надписи: "Осторожно, рядом дыра!".

Многие кругодыры увлекались дыролазаньем. На всяких специальных приспособлениях опускались в дыру, кто на какую глубину сможет. Потом дыролазы в кругу друзей рассказывали о своих приключениях и переживаниях. И всегда заканчивали свои рассказы тем, что словами всё равно этого не передать. Поэтому всё новые кругодыры становились дыролазами, чтобы самим испытать непередаваемое.

Изучали дыру и учёные. Они назывались дыроведами. Или, по-другому, дырологами. Дыроведение было у кругодыров в большом почёте, хотя толком о дыре никто ничего сказать не мог. То, что писали в своих книгах дыроведы, было таким же, как и сама дыра, бездонным и загадочным. Но они занимались и практическими вещами. Ведь только дыроведы могли по всем правилам науки определить, где нужно развешивать надписи: "Осторожно, рядом дыра!".

Узнать кругодыра вы бы смогли запросто - по его особой осанке. Не то чтобы они были горбатенькими, но от постоянного заглядывания в дыру шея у них удлинялась и изгибалась, так что им было легче смотреть вниз, чем по сторонам. А наверх они вообще не смотрели. Не удивляйтесь. Неизвестно, смотрели бы наверх вы, если бы вам пришлось жить среди кругодыров.

Что ещё было примечательно в кругодырах, это их привязанность к своей родине. В какую бы прекрасную страну ни уезжал кругодыр, как бы хорошо там ни устроился, через некоторое время его начинало всё сильнее тянуть обратно. Кругодыр начинал печалиться, становился всё беспокойнее и приходил в себя только тогда, когда снова мог читать вокруг надписи: "Осторожно, рядом дыра!".

И вот однажды дежурные кругодыры впервые с незапамятных времён заметили, как из глубины дыры что-то поднимается всё выше и выше!

Тут же по радио и по телевизору стали передавать предупреждение дыроведов об опасности. И радио и телевизор советовали всем кругодырам срочно отправиться подальше от дыры, потому что неизвестно, что будет.

Но нет, кругодыры определённо были очень загадочными существами. Вместо того, чтобы послушаться совета дыроведов, они поступили совершенно наоборот. Все, кто мог, собрались вокруг дыры и с восторженным страхом следили за тем, что происходит.

А из недр дыры поднималось что-то непонятное: полосатое и крылатое. Постепенно стало видно, что это громадная птица, вся в чёрно-белых полосах, как зебра. Она махала крыльями из последних сил, но всё-таки ей удалось вылететь из дыры и усесться на её краю, прямо возле кругодыров. У птицы было не два глаза, а только один - прямо над клювом. Глаз этот был печальным и мудрым. Казалось, птица вот-вот заговорит.

И в самом деле она заговорила!

- Какие вы счастливые, - сказала птица густым подземным голосом. - Так близко к небу живёте.

Покивала она кругодырам, взмахнула своими большими крыльями так, что поднялся сильный ветер, и полетела ещё выше.

С большим трудом подняли кругодыры головы вверх, провожая взглядами одноглазую птицу-зебру, - И УВИДЕЛИ НЕБО!..