Сказки я очень долго рассказывал, не записывая. После появления детей сказка всегда была для меня естественным способом передачи им своих представлений о мире. Но потом, когда мне было уже за сорок, сказки постепенно превратились для меня в один из центральных писательских жанров. Тем более что жанр этот сплетается и с философией (я использую сказки в философских книгах), и с поэзией (для сказок, особенно для сказок-крошек, поэтический строй речи имеет большое значение), и с педагогикой, да и со всем остальным.

Сказкам больше, чем остальным моим жанрам, повезло в отношении публикаций и изданий, хотя и здесь много неизданного. Но главным остаётся то же, что и в то время, когда я сказки только рассказывал: это средство общения с ребёнком. И с тем реальным ребёнком, за которым будущее (и поэтому ему нужно как можно быстрее сообщить самое важное), и с ребёнком внутри каждого взрослого (который порою гораздо понятливее).

Вот и сейчас мне уже хочется перейти на язык сказки.

Ржавела во дворе автомашина. Чтобы не пропадать зря, стала она по ночам развозить сны. Мотор у неё не работал и тишину не нарушал. Сны в благодарность осыпали её волшебными блёстками. Не всем эти блёстки были видны. Но один сказочник разглядел её красоту и воскликнул: "Какая великолепная развалюха!" И забрал её к себе в сказку.