ИЗ КНИГИ "НЕПРИКАЯННОСТЬ"

Философическое

В комнате смеха
моё отражение
пузатое
кособокое
хохочет и ахает
глядя на меня:
ха! ха-ха-ха!
ах! ах-ах-ах!
как он уродлив!..

хахахах!..

* * *

Мы сильны
с чем мы только ни справимся
с болью, дышащей жаром драконьим
и надеждой, беспутной странницей
и с любовью, вьюнком беззаконным

Мы сильны
мы себя не избалуем
ни восторгом безумного бреда
ни отвагой дальнего плаванья
в невозможные страны света

Мы сильны
мы себе не позволим
ни рыданий - сердцем наружу
ни отчаянной гневной воли
слов и подвигов, рвущих душу

Мы сильны
мы собой владеем
так - как скряга владеет золотом
неудавшиеся чародеи
в мире
силой нашей расколотом

* * *

Ночь, чёрная и тёплая наседка,
в который раз заботливо уселась
на яйца ей подброшенных домов,
чтобы за тёмной угловатой скорлупой
наутро - радостно - возню услышать
и изумлёнными глазами звёзд последних
свой выводок забавный проводить.

* * *

Ну помогите же, стихи
хоть раз придите мне на помощь
в сегодняшнюю злую полночь
спасите, чудо-пастухи
смятённых чувств смешное стадо
что в пропасть мчит за вожаком
я с вами как-никак знаком
рожков певучих мне не надо
с меня хватает и рогов
моих взъярённых подопечных
смирите нежностью сердечной
безумных озверелый гон
к себе сумейте приманить
тех, что с судьбой сейчас в раздоре!..

Нет, вы бессильнее теорий
седые ангелы мои

Дом

Всё моё окно загораживает
ДОМ
широкоплечий стоглазый Аргус

На сцене маленькой комнаты
я играю драму своей судьбы
довольно правдиво

Мой глазастый зритель
открывает и захлопывает веки
занавесок
двигает зрачками
любопытных лиц

Вечером
когда мне особенно удаётся
тоска
его глаза загораются
электрическим интересом

Он не прерывает действия
ни свистом ни хлопаньем
наверное ждёт конца спектакля

Но я знаю
он тронут моим исполнением
он тщетно старается скрыть слёзы
воды
льющейся на цветочные ящики

* * *

Пройдёт мой взгляд - как время года
проходит
и настанут новые
другие
те же

Лишь жёлтые - в прожилках строк - листы
останутся сухим напоминаньем
об осени
моё носившей имя

* * *

Ну вот,
ещё одна страничка жизни
исписана,
и начата другая.

Уже вовсю по ней летает бойко
перо уверенное.
Им, должно быть, движет
рука незримая,
что посильней моей.

Я бегаю,
чернильный человечек,
у острия пера,
следя за ним усердно,
кричу:
не так,
не надо завитушек,
не те слова,
иначе всё,
иначе!..

Но знаю:
ни на йоту нет ошибки,
пока не смазал буквы беготнёй.

* * *

Весна
а я простужен

Вышел на улицу

Солнце
засучив облачные рукава
на своих рыжих лучах
тут же
заботливо принялось прогревать
одного из своих подопечных

* * *

Как это сладко - ненавидеть!
Сверкая яростным мечом,
лететь вперёд, пути не видя,
чтоб кровь, чтоб пепел - нипочём!..

Забыть про гнусное бессилье
кастрированной доброты
и - вместо перьев стрелы в крылья -
бить бестий с гневной высоты!..

Бить наповал! - и в злобе мстящей,
сгубив, могилу углубить!..

Неужто ненавидеть слаще,
чем понимать?..
прощать?..
любить?..

Полувласть

Как просты проступки провидения:
то отнимет, то не даст.
Рок над нами - как садовник над растеньями -
проявляет полувласть.

Полувласть - подсыпать сердцу счастья.
Полувласть - удачей почву взбить.
Полувласть - железной ржавой пастью
листья ль, ветки ль обрубить.

ПОЛУвласть - мы всё-таки живучи:
солнце светит - и живём.
Мучает судьба нас, жизни учит...

Мы на помощь не зовём.

* * *

Смешное и нелепое блаженство
играть по кругу в нарды
вышибать
соперников, набившихся в купе
прислушиваясь к разуму и к небу
в азарт вживаясь
в такт колёсной дроби
восторгом полниться
как будто ставкой - счастье

А проиграв
возликовать стократно
и броситься к окну
и высунуться
в ветер
в дорогу
и в поля
и опьянясь
весёлым, свежим и просторным утром
схватить бумагу, ручку
и писать

Как шелкопряд нить тянет
и сплетает плотный кокон
так свить стихотворение
вокруг
минутного и глупого блаженства

* * *

Лежит валун, обласкан ветром,
окатыш ледяной волны,
и пыль гранитной седины
сверкает на боку согретом.

Ты подойдёшь и хмыкнешь: "Ишь!
Никчемно вечен в жизни зыбкой..."
И тут вдруг трещину-улыбку
на светлом камне различишь.

* * *

Белый лист
рвётся из-под руки
вслед зелёным и жёлтым собратьям

Тороплюсь
передать ему своё
рвущееся вдогонку ветру

Всё
лети
лети же

Но теперь он лежит на досках стола
неподвижен
придавлен словами

* * *

Гостеприимство
не приём
родни, богатства или чина

Принятье гостя

Вот мой дом
он твой
вот лучшая перина
спи здесь
вот лучшая еда
съедим её из блюд нарядных

Гостеприимство
без парадов
принятье к сердцу

Это да

* * *

Когда хвалить судьбу я не смогу
за благодать, за радость и удачу,
я всё же своё счастье сберегу,
покуда памяти о прошлом не утрачу.

Найду в душе и силы и огонь
сразиться с будущим и с настоящим,
зло растопить, спастись от всех погонь,
не стать слепцом ни в тусклом, ни в блестящем.

Но никогда не возбужу я гнев
на худшее из прожитых мгновений.

Безумство - самого себя презрев,
порочить тайну мудрых мановений,
тебя ваявших.

Прошлое моё!
Оно - я сам. Его покорный данник,
я жив, пока оно во мне поёт,
я жив, пока оно во мне рыдает.

* * *

Ишак - дурак.
Такие тащит грузы!..
А вот корова набивает пузо
за то, что мать,
а кошка - просто так.

Живут спокойно
козы, псы и куры.
Верблюд и конь?
Так те ж здоровяки.
А ишачку - мешки, зады, тюки...
Бедняге не досталось синекуры.

Но есть в таком житье
своя отрада:
казаться всем покорным простаком...

От недостойных зваться ишаком
гора поклажи -
верная ограда.

* * *

Как дворяне - дворники
божий дар
подметать проворненько
тротуар
спину гнуть
пред снегом лишь
да листвой
если хлеб насущный ешь
знать
что свой

Мне дворянской грамоты
не купить
инженеру в дворники
не пойтить

* * *

Мысль свою
понурым пешеходом
отправляю в дальние края

День за днём
а может - год за годом
побредёт посланница моя

Сколько поездов промчится мимо
сколько мимо проскользнёт машин
но - пешком
ища неторопливо
родственницу с брошенных вершин

Мысль моя найдёт её
не зная
языка звенящего ключей
и сожмёт ей руку:
здесь, родная -
и заплачет на её плече

На молочную кухню

По утрам неторопливо хожу
за молочными снарядиками
заряжающими моего сына
энергией движения и познания

По дороге туда
отвожу дочку в детский сад
на обратном пути захожу в овощной

Одиноко прогуливаясь мечтаю
о всяких пустяках
сочиняю трёхстишия
любуюсь утренним светом
напоминающим белые ночи

Словно ничего никогда не было
или наоборот
было всё что могло быть

* * *

Бродить беспечно
ни о чём не думать
и не записывать стихов
не верить ни во что
а если верить
то только так
на краткую минутку
проблем не создавать
не строить принципов
влюбляться
в кариатид
промокших под дождём
и вспоминать лишь то
что всё забыто
и прошлый день
и завтрашний
и этот

* * *

Что нам земное, прихотливое
не счастье, а скорей везение
с его приливами, отливами
с его цветистостью осеннею

Что нам страдания за рюмкою
тоска с изящной сигаретою
луна мечтаний полукруглая
страстей постель полусогретая

Что нам земные эти странствия
с мешками или чемоданами
стран цирковое многоцарствие
традиций ветхое приданое

Мы среди них живём усмешливо
как тратим мятые рублёвки

Но
в души нам
любовь замешана
как вольность дикой полукровки

* * *

На обочине Млечной дороги,
возле жёлтой неброской звезды,
на подёрнутой воздухом крохе
приютились надежды мои.

Тихо тлеет костёр полудикий,
разбивая на искры тепло.
Пляшут слабые светлые блики.
Во вселенной моей рассвело...

* * *

Как стало холодно.
Уже хрустит ледок,
когда проходят в школу первоклашки.

На дереве шевелится листок.

Последний листик
из опавшей сказки.

* * *

Лилипутик, лилипутик
захотел стать властелином.
Он себе построил царство
из фольги и пластелина.

Он воздвиг дворцы и замки.
Он разбил сады и парки.
Создал чудеса природы
и счастливые народы.

Лилипутик, лилипутик
наконец-то стал собою...

И вселенскими слезами
долго плакал над игрою.

* * *

Несбывание событий
наступает постепенно -
пробираясь, словно в чаще
заплутавшая девчонка.

Вот чужая - но опушка,
край горохового поля,
окаймлённого дорогой,
хоть куда-то приводящей.

Здравствуй, странница лесная
с пересохшими слезами,
вся в царапинах еловых
и в ожогах от крапивы.

Подари мне свой букетик
из растрёпанных фиалок,
что сманил тебя с дороги
и тобою не был брошен
среди всех твоих скитаний.

Мы пойдём с тобой по краю
зеленеющего поля,
молчаливые, а может
быть - дурачась и болтая...

И куда-нибудь придём.

* * *

С непроницаемым лицом
сидеть перед игорным кругом,
перед весёлым серебром
в садах Востока или Юга,
числом встречать число.

Рука
не дрогнет перед высшей ставкой,
перед судьбой,
перед разгадкой
державной роли игрока.

Но вдруг устало ляжет на кон
простой, как время, перстенёк.

И роль ты соблюсти не смог...
И бросил кости...
И заплакал...

* * *

Незаселённое село
моих печальных сновидений,
нерасщеплённый страстью слог,
неотозвавшийся упрёк,
след неслучившихся падений -
шлю в забытьё.
Я щедр и нищ.
Я в темноту вхожу, как в воду
на месте древних пепелищ,
лелеля странную свободу
не знать судьбы
своей и нашей,
не знать, где берег,
есть ли он?
Луной иль солнцем он окрашен?
Там место встреч иль похорон?

И волны тьмы меня качают,
несут,
врачуют
и сулят
оплот измаянной печали -
невозвращение назад.

Гимн богине несчастья

"Путник, не бойся, не бойся: в ненастье
Ты под защитой богини несчастья."

Тагор

Твои тёмно-синие космы, о богиня,
ложатся спокойно на раны жгутами тугими.

Твои ледяные руки, прозрачные пальцы
ко лбу воспалённому ласково прикасаются.

Дыханье твоё - насущней табачного дыма -
на вздох отвечает сочувственно и незримо.

Ты плачешь дождями весны и дождями осенними
за те, кому слёз, даже слёз не дано во спасение.

Твой шёпот лесной, ночные шаги городские
словесную тяжесть с измученной памяти скинут.

Богиня тоски, ты приемлешь любую молитву,
ответишь любому, чьё сердце страданьям открыто.

Ты вечно в движенье, богиня, ты вечно тревожна
и, мрачная, учишь тому, как светла безнадёжность.

* * *

Опалины на деревьях

Сентябрь просвечивает сквозь август
напоминая
что всегда есть надежда
есть приют
для любой усталости

Скоро пойдут дожди
город наполнится друзьями
и можно будет выбирать
между разными видами одиночества

Девятилетнему сыну

Будь, милый мой, упрям и непослушен -
когда тебе прикажут делать зло.
Настырен будь: держи судьбу за уши,
когда случится, что не повезло.

Будь груб - когда столкнёшься с грубой силой.
Будь равнодушен - к хитрости людской.
Будь слаб перед любовью, мой любимый.
Будь неусидчив - за пустой игрой.

Будь холоден - к надменности холодной.
Будь нетерпимым - к подленьким делам.
Будь неуживчив - с нежитью болотной.
Будь! будь таким, каким задуман Там.

Будь, мой родной, весёлым и свободным.
А главное - шепну тебе тайком -
будь добрым, каждый день будь снова добрым,
хотя, конечно, это нелегко...

* * *

По мраморным норам
в вагоне моторном
катаюсь, скитаюсь,
смиряя свой норов.

Мой горький приют,
пресвятая опала:
комета упала,
полжизни пропало...

Вопль адского рая,
боль райского ада,
молитва: не надо!
и чудом - прохлада.

И чудом - спасенье,
и чудом - прощенье,
и всех добродетелей -
отпущенье...

* * *

Простим друг другу неуклюжесть дружбы.
Простим.
Почти простимся.
И пойдём
бок о бок дальше.
И не будет нужды
в том, чтобы каждый пёкся о другом.

Ну да, один карасс, одна пещера,
одна судьба на разные лады...

Да, есть участию неведомая мера -
нет меры для любви и для беды.

* * *

Невозвратим ни шаг, ни день.
Что ж, оглянись -
но от теней
прекрасного былого
ты не услышишь зова.

Сам позови,
найди, поймай,
верни утраченный свой рай!..

Но лишь на миг единый
богатства Алладина...

* * *

Куда от тоски и удушья?
Смотрю в пустоту и во тьму.
И сердце душе не послушно,
И душа не послушна уму...

Гроза

Не ходит по струнке
дрессуре не поддаётся
не только грозит
гроза
иногда и разит

Не только шумит и грохочет
иногда от души хохочет
над съёженным страхом
над охом и ахом
над глупой удалью забияк
вздумавших
что гроза
их персональный враг
вопиющих:
гроза, гроза
здесь я
взгляни же - глаза в глаза

Нет
у грозы, как и у ночи
слишком бездонны очи

Бавыкино

Тишина оглушит - и отступит,
и уступит пению птиц.
Воздух леса дыханье пробудит -
до восторга, хоть падай ниц.

Я пойду знакомой тропинкой
на погост, где лежит отец.
Постою, помолюсь под сурдинку
Привечателю всех сердец.

Перейду, не спеша, через поле,
гляну: что растёт в этот год.
Нет вокруг вездесущей боли.
Всё старается, дышит, живёт.

Напрямик - в панфиловский дворик.
- Здравствуй, Гена!
- Привет!
- Ну как?
- Мама ждёт.
Отложив разговоры,
в родниковый спущусь овраг.

Вот колодец.
Вверх по ступенькам
(и у каждой характер свой).
Под кустом вон ребячья лейка
пролежала, видать, зимой.

Дом.
И мама.
Кормёжка с дороги.
Разговоры про то, про сё.
Потолок стал совсем кособокий,
будто рухнет вскорости всё.

Вышли.
Смотрим.
Вокруг деревья.
- Помнишь: прутики были?
- Ага.
Тихо.
Солнышко.
Груш цветенье:
бело-розовые облака.

Отправляюсь в старый малинник
снять там проволоку и столбы.
Замираю, как именинник,
вспоминая: здесь я и ты...

Начинаю раскручивать петли,
что навиты рукой отца,
словно фильм кручу многолетний -
только вот с другого конца.

Я врастаю в землю и в память,
в тишину и в небесный свет...

А столбы не желают падать.
Им стоять бы здесь - тыщу лет...