Для тех, кого интересует определение как жанр, ниже даны два приложения к Словарю. Первое из них принадлежит автору-составителю. О втором следует сказать подробнее.

Александр Круглов представлен в "Словаре парадоксальных определений" очень широко, так что его размышления о природе афоризмов и определений в достаточной степени подкреплены опытом собственного творчества. Эссе "Афоризм" взято из его книги "Словарь (А-И)" (Москва, "Гнозис", 1994). Эссе "Определение" входит во вторую, ещё не опубликованную, часть этой книги и любезно предоставлено автором для настоящего издания.

Эти материалы предназначены для того, чтобы хоть в небольшой степени осветить внутренние, психологические особенности жанра, на котором основан этот Словарь. Показать, что каждый из представленных здесь афоризмов, как бы просто и непринуждённо он ни выглядел, является не просто остроумной фразой, но и концентрированным итогом размышлений или переживаний автора на важную для него тему. Это означает, что и читателю нужна порою определённая внутренняя работа по "расшифровке" определения, чтобы овладеть скрытой во фразе энергией.

Виктор Кротов

СЛЕД УСКОЛЬЗНУВШЕГО ПОНЯТИЯ

Коллекционируя афоризмы для "Словаря парадоксальных определений", я увлёкся этим жанром и как автор. Жанр оказался - пронзительным.

Невозможным оказалось выдумать определение. Каждое понятие требовало погружения в него, внутреннего переживания тех явлений, которые были затронуты им. Не ты здесь "раскрываешь" понятие, нет: оно раскрывает тебя. Оно исследует тебя, вытягивает из твоей души (иногда, наверное, из глубокого подсознания) важные для него особенности, перебирает оттенки твоего мировоззрения, присматривая наиболее для себя подходящий, ищет в твоих представлениях о жизни свои отражения. И в конце концов всё-таки ускользает, оставив слова-следы, слова-отпечатки, слова-отражения, в которых, может быть, есть что-то, но не более того.

Определение - след ускользнувшего понятия. Всегда ускользнувшего, если это живое, не выдуманное понятие. К счастью - ускользнувшего: жизнь была бы плоской и скучной без того пространства тайны, куда ускользает загадка живого понятия. Загадка, у которой может быть сколько угодно разгадок.

Вместе с тем определение - необходимейший для человеческого мышления жанр. Самый естественный для того, кто хочет понять. Самый отважный, самый рыцарский жанр афористики. Ты - как личность - находишься здесь наедине со смыслом, и всё решается тем, на что ты способен как человек, владеющий мыслью и словом, живущий свою жизнь и имеющий свой взгляд на мир.

На этом рыцарском турнире каждый может проявить себя на выкладку. Как бы ни противоречили определения одного и того же понятия друг другу, все они делают одну и ту же работу: создают объёмный взгляд на явление.

Участвовать в этом турнире просто. Достаточно спросить себя о чём-то: а что же всё-таки оно такое?.. - и ты уже на ристалище. И защищаешь свою мысль от неточных формулировок, от уже произнесённых кем-то слов, от глянцевых красивостей - пока не останешься с победным трофеем. С той самой единственной фразой, которая резонирует с тем, что ты успел понять о жизни.

Иногда это становится своего рода медитацией, но медитацией не нарочитой, не требующей, так сказать, позы лотоса, а незаметным затаённым размышлением, у которого особые отношения с временами и сроками.

Бывает, что наилучший ответ приходит мгновенно, но так бывает чаще у особых натур, искрящихся и лёгких. Впрочем, повезти может каждому. А бывает, что долго-долго не приходит в голову ничего стоящего. Или долго пробираешься сквозь фразы, которые скучны или чужды. Или долго бродишь от мысли к мысли, пленяясь и разочаровываясь.

Бывает, что и не победишь в поединке с загадкой, останешься без видимой награды. Но сам поединок вплетается в твою жизнь, и это тоже результат, тоже трофей, тоже удача.

След ускользнувшего понятия. Один из множества следов, приглядываясь к которым мы путешествуем по жизни. Один из множества следов, помогающих нам ориентироваться в ней...

Мне хотелось бы привести здесь несколько небольших эссе, посвящённых мысленным путешествиям в поисках определения и выражению мысли вообще. Может быть, они тоже добавят что-то к представлению о жанре.

ИЗРЕЧЁННАЯ МЫСЛЬ

"Мысль изреченная есть ложь". Тютчевское откровение стало расхожей аксиомой.

Но попробуем приглядеться к мысли до её изречения. Не удастся. Неуловимая, туманная, недодуманная, она обманчивее во сто крат. Она вроде бы есть, но её еще нет. С неё взятки гладки и спрос невелик.

Словесное выражение мысли отважно. С ним можно сразиться, его можно уничтожить - и оно готово к этому риску. В этой готовности к бою, в этом выходе в открытое поле общения - правота любой фразы, даже самой косноязычной, даже самой ошибочной, даже самой странной.

Неизречённая мысль очаровательна, пикантна, загадочна. Это нечто многообещающее, но всегда готовое ускользнуть в недосягаемые лабиринты подсознания или просто раствориться в ноосфере.

"Мысль изреченная есть ложь". Что за строка! Она соблазнительно противоречива и вместе с тем безукоризненно точна. Она содержит в себе и яд и противоядие. Ведь сама она тоже - изречённая мысль.

ИНТУИЦИЯ

Ха! Как же не знать, что такое интуиция!.. И всё же - что же это, если выразить представление об интуиции словами, а не одним лишь интуитивным импульсом?..

Побормочем, побормочем об интуиции. Поймём, почувствуем что-нибудь такое, что без бормотания не улавливается, что не сохраняется, пока не найдены слова. И чтобы заодно почувствовать: что же такое происходит, когда мы что-то берёмся определять...

Интуиция - это взгляд сверху, поверх забора, у которого мы обычно стоим, заглядывая в щёлочки. Или просто - умение подсмотреть то, до чего ещё не дорос. Не дотянулся своим внутренним ростом так, чтобы сказать себе: это моё знание.

Или по-другому об этом заборе. Интуиция - подглядывание в щёлку забора, отгораживающего известное от неизвестного. Отгораживающего нас и то, что мы знаем, - от того, что для нас неизвестность или тайна.

Ну, ладно, можно и так сказать, но чего-то здесь не хватает. Вибрации не хватает, остроты какой-то... Ещё побормочем об интуиции, побормочем...

Интуиция - это срастание с явлением. Такое срастание, что живые соки, текущие по его стволу, по его стеблю, начинают ощущаться и нашим душевным организмом. Это способность породниться с интересующим меня предметом. Способность моей внутренней природы откликаться на его внутреннюю природу.

Интуиция - это главный внутренний отгадчик внешнего. Да ещё такой отгадчик, который не дожидается, пока ему загадку зададут, а сам ею вдруг озаботится - и нам нашёптывает.

Интуиция - угадывание незагаданного.

НЕСЧАСТЬЕ

Не верится в механическую случайность несчастья. Не хочется верить и в его назидательность: мол, кто-то старший сверху нас поучает или, ещё нелепее, - наказывает.

Когда присматриваешься к жизненным разворотам, всё острее чувствуешь эту неслучайность и эту неназидательную закономерность. Чувствуешь, что несчастье - это рычаг судьбы.

Или - точнее, одухотворённее - что это хирургическая операция Провидения. Операция необходимая в этот момент, хотя и не всегда понятная, особенно тому, с кем она происходит.

Но если не понять, то ощутить смысл несчастья необходимо. Может быть, несчастье и есть суровый, необходимый экзамен для души...

Экзамен - или экзаменатор? Учитель в плаще из боли.

Мучение тела, а через это - учение души. Или мучение души, а через это - учение духа.

Или всё вместе, без расслаивания: учение души через мучение тела и учение духа через мучение души...

МУЖЧИНА

В "Словарь парадоксальных определений" вошло много определений слова "женщина". Женщина - это и "образцовое произведение вселенной" (Лессинг), и "царица абсурда" (Рене Шар), и "кроссворд, где ничего не пересекается" (Геннадий Малкин), и "неудавшийся мужчина" (Джек Лондон) - и много других попыток в очередной раз определить неопределимое.

И нет ни одного определения, что же такое мужчина.

Почему?

Только ли из-за того, что большинство авторов - мужчины, и внимание их направлено на противоположный пол?

Или - неужели? - мужчину труднее определить, чем женщину? Что-то не верится.

Так или иначе, а пробел странный, сам по себе парадоксальный. И захотелось его восполнить. Так я стал придумывать определение мужчины.

Поначалу не получалось ничего. Так бывает. А потом - словно я напал на какую-то жилу: одно определение, другое, третье... Перемахнув через десяток, но не нащупав того, что мне понравилось бы безусловно, я стал присматриваться уже к самой этой щедрой жиле, к причине лёгкого возникновения этих определений.

И вдруг понял, в чём дело.

Все мои определения, которые поначалу казались мне совершенно разными, имели одно общее свойство. Все они определяли мужчину через его отношение к женщине!..

Тогда, оставив всякую изощрённость, я вернулся мыслью к древним представлениям - о распавшемся Андрогине, об Адаме, из ребра которого была создана Ева. И от всех моих размышлений осталась только сухая обобщающая формула, почти арифметическая, у которой наверняка, по сути, есть много авторов, живших задолго до меня. Фраза простая, как дощатая калитка, ведущая в просторный сад, где можно предаться размышлениям:

Мужчина - это человек минус женщина.

ПИСЬМА

Письма - листва человечества.

Не все пишут письма. Есть, так сказать, люди лиственные, а есть хвойные, с мягкими или колкими иголками, но листвы после себя не оставляющие.

Зато есть и широколиственные...

Листья в прожилках строк, похожие и вместе с тем неповторимые. Письма обычных пород и письма экзотические. Письма, согревающие нашу жизнь и насыщающие её питательными веществами - даже те, что поначалу кажутся вздорными. Садовники дорожат прошлогодней листвой.

Тайны подтекстов, случайный или неслучайный вид конверта, бумаги, марок, даже запах... И таинство почерка, по которому столько может рассказать хороший почерковед и столько может почувствовать обычный смертный.

Может быть, надо было бы посетовать на компьютерный прогресс, но мне, наоборот, радостно, что и по электронной почте побежали искрами письма. Ведь не горюем мы, что прошло время берестяных грамот. Разве предугадаешь, какие формы ещё примут письма, эти протуберанцы личности, вспыхивающие сигналом жизни, которая соединяет человека с человеком...

Прости, мой читатель, что это моё письмо не написано почерком, не пришло к тебе в конверте, на котором старательно выведен твой адрес. Это просто кружащийся лист, и я рад уже тому, что он упал к тебе в руки. Напиши и ты мне, если нам есть что сказать друг другу. Напиши мне своё письмо.

Александр Круглов

АФОРИЗМ

- высказывание, черпающее убедительность в чёткости формулировки;
- бездоказательное хлёсткое высказывание.

В нас всё уже содержится, но в потёмках. Только зажечь свет: выразить ясно.

Был писатель, вычёркивавший из своих трудов всё, что напоминало бы афоризмы. - Почему? Боялся критики? Патетики? Из честности - не желая придавать своим словам лишней, незаработанной убедительности?.. Но только, если бы его афоризмы рождались честно, они сами увели бы его и от патетики, и от любой риторики.

"Ты просто не можешь доказать".

"А ты просто боишься говорить прямо".

Афоризм - это определённое высказывание. Самый честный жанр.

Афоризм - многозначительная недосказанность. Само надувательство.

Дурная риторика хочет убедить - хлёсткостью: это нечто иное, чем ясностью.

Патетика же, один из её приёмов, не только не убеждает, но и вызывает подозрения.

Аргументы - это разъяснения. Ещё это - уговоры, заверения. Они же ещё и туман. - Афоризм обходится без всего этого.

Ясность афоризма: одни ясно ощутят согласие, другие протест.

Конечно, самые прозрачные речи о том, чего для нас не существует, покажутся густым мраком или пустословием.

Афорист работает на нашем материале.

На ясность тоже должно иметься чутьё. А если его нет?

Тогда за ясностью афоризма будет мерещиться намёк на какую-то авторитетность. И "изрекать" будет либо - заимствовать, либо - много мнить о себе. И жанр этот справедливо будет вызывать недоверие, ведь верно же, что "аргумент от авторитета - слабейший".

Люди не слишком культурные обязательно назовут афоризм - цитатой. В их представлении мысли - то же, что сведения, - нечто приобретаемое, а не рождающееся.

Репутация чего-то архаичного, утвердившаяся за афоризмом, - это как вера в "золотой век", который всегда позади. Чувство, что наше мышление не на должной высоте.

...На мой же взгляд, если какие-то жанры вообще могут быть "современными" или "несовременными", - то наисовременнейшим жанром должен быть афоризм. Ведь что к нашему времени доказано окончательно, так это что ни одна точка зрения окончательно доказана быть не может. К тому же с объёмом исписанной человечеством бумаги должна расти в цене краткость. Вот и выходит - афоризм.

Не только не знаю, афоризм - литература или философия, - не знаю, не литература ли - философия и не философия ли литература.

(Впрочем, афоризмы в философских отделах магазинов расходятся значительно лучше, чем в художественных: значит, разница есть, и афоризм - скорей философия).

Особая любовь к афоризмам у тех, кто их с охотой применяет к жизни, в случаях, когда они неприменимы.

Мысль призывает только задуматься. Лозунги - не афоризмы.

("Напра-во", "смирно" - вот основные лозунги; звучать они могут, понятно, куда более замысловато.)

"Афоризм" путают ещё с "шуткой", и не случайно. Острота ничего не доказывает и понятна.

Хорошие афоризмы похожи на остроты, плохие - на разъяснения острот.

...Редко писателям удаются афоризмы, даже самым хорошим - потому что им обязательно писать что-то каждый день.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

или дефиниция, - слово принадлежит Цицерону; русское "определение" образовано, видимо, по его образцу, от "предел", "граница". Это важно, но об этом позднее.

Я для себя делю определения - условно говоря - на "названия" и "интерпретации названия".

Итак, первый их тип (очень общо и вполне научно) -
- "определение-называние", "определение-констатация": от просто имён до постулатов и аксиом,
и самое интересное, кажется, представляют собой именно они. Эти определения могут содержать порочный логический круг - например, "точка есть место пересечения линий" (которые сами суть геометрическое место точек), - и при этом мы вынуждены ими довольствоваться, ибо чувствуем: мы на последней глубине, у начала начал. Нет ничего более фундаментального, на что бы определение могло сослаться. Здесь анализ, возвращение к элементам, вполне равен синтезу, ибо сам же их и постулирует; здесь непосредственно устраивается понятие, интуиция равна логике; здесь именно выражается неповторимое индивидуальное, и имя - как бы сама сущность, а определяемое - определяющее; здесь, короче говоря, вся система гносеологии. Моя задача, конечно, скромнее.

Привычнее определения, как определения самих названий. То есть -
- "определение-интерпретация": указание любым наличным в языке способом на обозначаемое определённым именем явление, позволяющее его однозначно идентифицировать,
прямо по Локку: "дать определение - значит лишь дать другому понять при помощи слов, какую идею обозначают определённым термином".

(Интерпретация: какая реальность может разуметься под a, b, c... в данной формуле; и обратно - какой формулой из a, b, c... можно описать занимающую нас реальность. "Определение-название" соответствует скорее второму, а "определение-интерпретация" - первому смыслу этого слова.)

"Лицу" мы присваиваем имя, а имени даём определение - указание, как отличить лицо за ним.

Определяется не обозначаемое, а знак; обозначаемое называется.

И если когда-то перед человеком стояла задача "называния", то теперь насущнее задача определения названий.

...Ибо мы теперь живём больше в мире знаков, чем явлений.

Повторяя сказанное - и всем будто бы известное. -

Знак - "указание на..."; предполагается знакомство с тем, на что он указывает. Если же знакомство начинается со знака, является необходимость в определениях - указаниях на то, на что указывает знак, при помощи других знаков.

Отсюда видно, что принципиального различия между знаком и определением нет; всё сводится к указыванию, к соглашениям - "будем называть это так-то", "так называемое есть вот то-то", само же познание остаётся вполне непосредственным; определение - дело не науки, а искусства; и к этому искусству, как и должно быть, не подберёшь правил. - "Нельзя, чтобы в определёнии встречалось определяемое слово"? Формально, конечно, нельзя. Но по сути - совсем не обязательно. Ведь определить, обычно - значит только прояснить известное, - и вот, пожалуйста: "долг есть долг добра"; "добро - добро кому-то". Или ещё:
- "определение - это определение другими словами".

...Продолжая повторять и повторяться. -
"Как твоё имя?" это "как тебя зовут", то есть как тебя позвать, какой набор звуков произнести, чтобы отозвался именно ты.

Сущность, этот вот предмет, эту вот идею или душу, мы можем только "выкликнуть", "вызвать", назвать; зато - прямо назвать. "Дом". "Красота". "Иван Иваныч". Это - природа имени, названия; это и природа определения в том, первом, смысле.

А определение - в расхожем смысле - это, ознакомившись раньше с именем, чем с его предметом, умудриться указать на предмет всеми окольными путями. "Дающее человеку возможность укрываться от непогоды и недругов". "Радующее глаз, независимо от своего утилитарного или морального содержания". "Первый муж Анны Ивановны".

Определять можно по признакам сугубо внешним: "Дом: нечто со стенами, крышей и т.д." Учтя же, что все мы примерно знаем, что такое дом, определение вполне, как уже говорилось, может называть его и по имени: "дом - это не просто крыша над головой; это дом, где ты чувствуешь себя дома". И это будет определением по существу. Употреблением определяемого в определяющем мы подчёркиваем, что определить пытаемся - не сам предмет, а саму его суть! (А получившийся "круг" указывает на то, что вся суть остаётся всё-таки "вещью-в-себе").

...Итак, можно было бы сказать, что
"определение - это называние предмета не по его собственному имени", но с оговоркой: если только мы не ставим задачи проникнуть "глубже", или, что то же, выявить какой-то самый важный для нас его поворот.

Самое простое определение: "о чём это". - "Ну, ну, скажи ещё несколько слов, чего-нибудь там напомни, чтобы я понял, о чём ты".

Два вида определения: "классификационное", через род и видовое отличие, и "генетическое". - Первое похоже на "адрес", - как попасть в нужную точку, второе - на описание, как туда пройти. А главное - разыскать эту точку.

...Любым способом - "отличать, отыскивать, строить интересующий нас предмет" (Д.Горский).

Определение, как производное от "предел". -

Коль скоро определению заказано называть суть по её собственному имени, ему остаётся лишь указывать на его внешние контуры; не на сам предмет, а на то, что отличает его от других. (Определение - сумма отличительных признаков предмета, принадлежащих ему и только ему).

"Пределы" - контуры, границы, именно "внешние черты"; так и
- "определение - сущность предмета в его внешних чертах";
о сущности же изнутри можно лишь прозревать - и давать ей имя.

...Кстати, установить границы предмета - значит найти точки соприкосновения с миром; определение - выяснение отношений ко многому иному.

Почему нам так интересны определения?

Но как бы могло быть иначе! Вообще мышление - не что иное, как процесс определения, - по крайней мере, философское мышление, интересующееся не только "из-за чего" и "зачем", а - "что такое?". "Доказательство - по Лейбницу - есть цепь определений"; цепь из ряда "что такое", венчающихся "что и требовалось доказать; иначе и быть не может".

...Если что нам и интересно всерьёз, так это - определения.

Определение - исходный пункт и результат мышления.

Определения не могут быть истинными или ложными - они могут быть глубокими или поверхностными, ну а также бессмысленными.

"Определить, - было сказано в предисловии к моей книге, - это во многом понять".

Я бы так сказал: понять - это исчерпывающе определить и - прочувствовать; определить и увидеть: вот оно! Определить - это сделать всё, что только может рассудок, чтобы подготовить озарение понимания.

Почему получается, что точные определения так часто звучат парадоксально?

Мы-то понимаем "точность" как "однозначность", и требования, законно предъявляемые нами к своим высказываниям, распространяем на всё определяемое живое - которое ведь многогранно. На мой взгляд, ближе всего к жизни оказывается не одно, а несколько в чём-то противоположных определений.

И ещё. Посмотрим: какие именно определения обладают этим свойством, свойством парадоксальности, в наибольшей степени? - Если не ошибаюсь, это определения достаточно расхожих понятий, таких, о которых каждый имеет приблизительное представление. И отсюда видно: если приблизительность принимать за всю истину, то всякое дальнейшее продвижение к ней будет сбивать с толку. К тому же приблизительные толкования могут расходиться друг с другом полярно; это даже составляет некоторое удобство, поскольку даёт возможность видимого согласия при полной противоположности взглядов. А точность, конечно же, немедленно сталкивает нас лбами, - она обнаруживает эти противоположности.

Пример. Вот, Гёте изрёк:
"Влияния - всё, за исключением нас самих".

Может ли это быть как-то записано - в символах математической логики? Или вообще - логики? (Впрочем, наверное может, только формула получится сложной.) Мы, пока не задумываемся, представляем дело механически: вот оно, наше Я, вот самобытное в нём, а вот рядом - влияния; оригинальность, видимо, это когда самобытного побольше, а влияния - поменьше. И это, конечно, так... Но острый взгляд видит, что и самобытное и влияния пронизывают Я насквозь, что из ничего не возникает ничего, что иначе вообще нельзя было бы говорить о влияниях, а самобытность означала бы вакуум. Оригинальность - вопрос не того, чего больше, самобытности или влияний, а того, какая из этих двух сторон сумела другую поглотить, подчинить... Так сказать, какая из них другую переварила... "Глупо искать влияний, если видите перед собою личность; влияния в ней - и всё и ничего".

Что касается примеров того, как попытки точного определения могут "сталкивать лбами" - из них состоит едва ли не вся моя книга. - "Абстракция"? Может, это "существенное в определённом отношении", а может, для тех, кому чужда процедура осмысления, это, напротив, "несущественное во всех отношениях"; существенное для этих последних значит, вероятно, нечто насущно необходимое.

Истина в речь не умещается целиком, и если нам всё-таки удалась какая-то точность в её переводе на слова, её присутствие в них заявит о себе противо-речиями.

Всякое корректное определение какую-то истину в себе содержит.
(В отличие от умозаключений, которые только и могут быть правильными и неправильными).

Истина - не в умозаключениях, а в определениях.